Косово поле. Россия - Страница 48

– Но на мне не было перчаток, – Влад пожал плечами.

– Верно, на тебе не было. Но они были в кабинке рядом...

– Это тоже проверяется. Есть одорологическая1 экспертиза. Насколько мне известно. в милиции она проводится.

1 Одорология – наука о запахах.

– Что-то ты больно подкованный, – протянул дознаватель, – не иначе заранее готовился.

– Да ни к чему я не готовился! – Рокотов сыграл раздражение. – О методах производства экспертизы во всех детективах пишут. Не секрет...

– В детективах многого не пишут, – угрожающе прогудел коллега дознавателя, подсаживаясь поближе к столу.

Компьютерная игра закончилась полной победой машинного разума над интеллектом милиционера, и тому необходимо было сбросить напряжение.

“Ага! В детективах менты себя так не ведут... Там они умные и рассудительные. И во время работы не пьют. Стараются изобличить истинного убийцу, а не наезжают на первого попавшегося...”

– Значит, так, – второй милиционер был настроен решительно, – или ты сам все расскажешь, или пеняй на себя...

В коридоре загомонили и громко захохотали.

Рокотов получил чувствительный тычок в бок.

В приоткрытую дверь просунулась голова.

– Ну, вы идете?

– А. Гена! – обрадовался Яичко. – Ты вовремя! Вот гражданин упорствует...

В кабинет ввалился худощавый мужчина с длинными, как у орангутанга, руками.

Из коридора послышались удаляющиеся голоса.

Влад использовал секундную паузу и прислушался. Хлопнула входная дверь, и компания галдящих оперов выбралась на улицу.

– Этот? – презрительно осведомился Гена.

– Ну' – Яичко победно улыбнулся. Вошедший подошел поближе.

– На злодея не похож.

– Убивец, – пояснил коллега дознавателя и смазал Рокотова открытой ладонью по уху. – Посадил человека на пику и теперь пошел в отказку.

Судя по поведению троицы, этот спектакль они разыгрывали не в первый раз.

Влад сделал вид, что ему очень больно и затряс головой.

Мирные переговоры кончились.

– Упрямый? – поинтересовался Гена и с хрустом размял пальцы.

– Не то слово.

– Что вы себе позволяете? – Рокотов решил подать голос.

– Сейчас узнаешь! – пообещал Яичко и вышел из-за стола.

Влад прижался лопатками к спинке стула и напряг мышцы правой ноги, готовясь оттолкнуться.

– Да что вы от меня хотите?!

– А ты нам спой, как человека мочканул! – предложил Гена.

– Как спеть? – “испугался” биолог.

– Громко! – рявкнул разошедшийся Яичко.

Рокотов набрал в грудь воздух и заорал:

– Mama-a! Just killed a man!

Put a gun against his head,

Pulled the trigger – now he's head...

Mama-a-a! Life is just begun...1

Так, что ли?

1 Мама! Я только что убил человека! Поднес пистолет к его голове, Нажал на курок – и йот он мертв... Мама! Жизнь только началась... (англ., “Богемская распсодия” песня группы “Queen”).

Милиционеры застыли в изумлении. Слуха и голоса Владислав был лишен напрочь. Если бы Фредди Меркьюри услышал подобное исполнение своей песни, то. умер бы не от СПИДа, а от ужаса. Особенно после того, как до его ушей долетело бы произнесенное Владиславом слово “мама”, которое прозвучало как “мямя”.

Первым пришел в себя Гена и широко замахнулся на обнаглевшего “певца”, намереваясь хорошенько приложить ему кулаком в лоб.

Готовый к атаке Рокотов оттолкнулся ногой и вместе со стулом завалился назад...

От гулкого удара в межэтажное перекрытие закачалась трехрожковая люстра.

– Сильно они его, – сказал один из патрульных, посмотрев на потолок.

– С убийцами по-другому нельзя, – заявил прапорщик, разливая драгоценную влагу по стаканам.

На втором этаже что-то прокатилось по полу, раздался визг и новый мощный удар.

– Ого! – сержант с лошадиным лицом поднял голову вверх и прислушался.

– А то! – Дежурный закончил свой нелегкий труд и удовлетворенно осмотрел разложенные на газете припасы – хлеб, лук и колбасу. – Небось, Генка Подопригора развлекается.

– А они его не убьют? – с опаской спросил молоденький рядовой, отслуживший в милиции только две недели.

– Не беспокойся...

– Убьют – похоронят! – заржал сержант.

Наверху кто-то забубнил, изредка прерываемый вопросами собеседника. Слов было не разобрать, но, судя по тону, допрашиваемый изливал душу и каялся во всех смертных грехах.

– Пошло на лад дело! – Прапорщик поднял стакан. – Ну, за нас!

– За ментовскую дружбу! – поддержал сержант.

На втором этаже хлопнула дверь кабинета, и наступила тишина.

– Надо Генке налить, – озаботился дежурный, – устал человек...

Спустя десять секунд дверь в дежурку распахнулась, сержант привстал, намереваясь поприветствовать приятеля, протянул руку и отлетел вбок от удара ребром стопы.

Президент Соединенных Штатов Америки легонько хлопнул Сэма Бергера по плечу и указал на тростниковое кресло, стоящее спиной к лужайке перед Белым Домом.

Советник по национальной безопасности уместил свой пухлый зад на узком сиденье, принял из рук стюарда-филиппинца в форме морской пехоты стакан чая со льдом и расправил плечи, разминая ноющую с самого утра спину.

– Как вам последние вести с Балкан? – весело спросил Президент.

Бергер поморщился. Сообщение Хашима Тачи об успешной операции албанского добровольческого батальона против сербского спецназа его не вдохновляло. Более того, советник подозревал мистификацию. Слишком уж победно выглядели реляции о разгроме двух полков хорошо подготовленных “зеленых беретов”. Особенно силами трех сотен неопытных иностранных добровольцев.

– Наш албанский друг что-то недоговаривает. И данные радиоперехвата его слов не подтверждают. Разведка не установила никакого усиления активности в радиообмене между сербскими подразделениями в том районе. Всё как обычно...