Косово поле. Россия - Страница 17

К оглавлению

– А я им зачем?

– А ты вспомни, вспомни...

– Так на любого накатить могут, – Страус пожал плечами. – даже повод особенный не нужен.

– Вот потому я заранее и готовлюсь. Теперь понимаешь, к чему я?

– Михалыч, ты скажи прямо. Конкретно, в какой области они тебе помешали? Тогда и будем решать. А то говоришь загадками.

– Я хочу сдвинуть их по всем параметрам, в комплексе.

– Ну ты дал! Это ж война...

– А кто говорит, что ее не будет? – тихо сказал мэр. – Только не мы должны ее вести, а федеральный центр. Кавказ опять лихорадит, чечены готовят какую-то масштабную операцию. Вот под это дело и можно сработать. Проверки, всех без регистрации – вон в двадцать четыре часа, и прочее... Я начальнику ГУВД уже дал распоряжение. Ментам только повод нужен.

– Важно угадать момент, – задумчиво протянул заместитель.

– Информация будет, – заверил Прудков, – не зря генералам землицу выделяли.

– Ну, если будет, тогда конечно...

– Ты хорошо подмосковные химкомбинаты знаешь?

– Неплохо...

– Можешь тонны три самой примитивной взрывчатки достать?

– Ежели постараться...

– Вот и провентилируй вопрос. Но так, чтоб не от тебя исходило.

В административное здание таможни Владислав заглянул к полудню.

Представился журналистом, показал изготовленную на все том же цветном принтере “пресс-карточку” на имя Константина Андреева из “Агентства репортерских расследований”, миновал металлодетектор и углубился в хитросплетения коридоров.

По уровню своего благосостояния таможенники практически не отличались от сотрудников администрации порта.

Те же холеные лица, те же перстни на дамских пальчиках, та же шеренга новеньких иномарок у служебного входа. Разве что машины немного различались – таможенники явно испытывали страсть к джипам и потому приезжали на работу почти поголовно на “мицубиши паджеро”, “ниссанах патрулях” и “лэнд роверах дискавери”. Иностранец, не знакомый с российскими реалиями, мог бы подумать, что в трехэтажном сером здании находится не таможня, а федерация местных “покорителей бездорожья”.

Осмотрев автостоянку, Рокотов недобро улыбнулся.

“Жаль, „Шмеля"1 с собой нету... Ну ничего, будет и тут когда-нибудь праздник...”

1 “Шмель” – переносной плазменный огнемет.

Кабинет искомого лица обнаружился в конце длинного коридора на последнем этаже.

Светлая деревянная дверь, мощная сверкающая табличка с витиеватой надписью “Орленко Виталий Владиленович”, медная ручка в форме львиной лапы. Все настолько добротно, что видно сразу – хозяин кабинета тут обосновался прочно и надолго.

Влад походил но коридору и убедился, что три четверти кабинетов пустуют. Ближайшее к нужной комнате занятое помещение располагалось через две двери от кабинета Орленко.

Держа под мышкой некий плоский предмет, завернутый в газету, он вежливо постучал.

Не дожидаясь ответа, распахнул дверь и очутился в маленьком предбаннике.

“Так. Это хорошо. Звукоизоляция здесь на уровне... И дверь внутри пустая, – биолог стукнул пальцем по полированному дереву, – явно спецзаказ. Что ж, нам подходит...”

Он пересек предбанник и снова осторожно побарабанил по двери.

– Да! – раздался приглушенный голос.

Влад открыл вторую дверь и зашел в просторный светлый кабинет.

Орленко оказался совершенно таким, как его описывали такелажники. Пузан с надменным выражением лица, маленькими, скрывшимися в жировых складках глазками, с реденькими волосиками и пухлыми, словно со-сисочки, пальцами. Таможенник оторвался от стопки документов и внимательно уставился на незваного посетителя.

– Пресса, – Рокотов извлек прямоугольную цветастую карточку, – “Агентство репортерских расследований”. Добрый день.

– Добрый, добрый... – Орленко настороженно поерзал в кресле. – Общению с прессой мы всегда открыты. Что привело вас к нам?

Владислав уселся напротив таможенника и мягко положил сверток на стол.

Орленко уставился на завернутый в газету предмет толщиной сантиметра три и размером с книгу.

– Это не магнитофон, – пояснил “журналист”. – Проезжал мимо хозяйственного магазина и купил себе на кухню пару разделочных досок. А то старые уже совсем ни на что не годны.

Таможенник кивнул, удовлетворившись ответом, но бдительности не потерял и не поверил ни на йоту в слова об отсутствии звукозаписывающего устройства.

– Слушаю вас...

– К нам поступила информация, – Рокотов немного понизил голос, – что лица кавказской национальности вынашивают планы по подчинению себе Санкт-Петербургского торгового порта. Мы начали свое собственное расследование и хотели бы сотрудничать с кем-нибудь из профессионалов... Естественно, помощь будет щедро оплачена.

Орленко полминуты помолчал, обдумывая услышанное, решил, что лишние деньги не помешают, даже если журналисты под видом “репортерского расследования” просто исполняют заказ какой-нибудь коммерческой структуры.

На проверяющего из службы внутренней безопасности посетитель похож не был, но береженого Бог бережет.

Поэтому Орленко открыл верхний ящик стола и сделал вид, что ищет сигареты. На самом же деле он включил кнопочку миниатюрного детектора, купленного им за восемьсот долларов после того. как троих его коллег поймали на записи беседы о “льготной растаможке”. Как уверяли специалисты, приборчик засекал любые активные и пассивные микрофоны в радиусе пяти метров.

Детектор мигнул светло-зеленым светодиодом.

Все чисто. Ни микрофона, ни диктофона. Орленко не знал, что его нахально обманули. Детектор представлял собой корпус с батарейкой, микрочипом, генератором случайных чисел и двумя лампочками. Никаких активных, а тем более пассивных микрофонов он определить был не в состоянии. Иначе реагировал бы даже на телефонную трубку. При включение питания генератор сам решал, какую лампочку зажечь. Зеленую – “нет микрофонов” или красную – “опасность, вас прослушивают”. Зеленый огонек загорался в пять раз чаще, чем красный. Разработчики “детектора” учли все мелочи и благополучно сбывали свой товар шарахающимся от каждого куста российским чиновникам. Ворюгам на государевой службе было невдомек, что подобная специальная техника стоит на порядок дороже и имеет размеры не меньше кейса. Потому они с удовольствием отдавали свои восемьсот-тысячу долларов за иллюзию “непрослушки”.